Юрий Гилев и «Интернетная» школа живописи

08:44 / 30 апреля 2019
Почти 30  лет назад на парижском рынке искусства появилась группа художников, пришедших из далекой России с берегов Урала. Эти художники стали сенсацией и имели успех. Правда, недолгий. Среди них особой фигурой стоял Юрий Гилев. «В отличие от многих своих коллег, Гилев не является заложником одного стиля», - так отзывался о художнике Мэтр Клод Роббер, эксперт и признанный критик.

Кот Матисс улегся на привычное, видимо, место под мольбертом. Я листаю альбом с репродукциями его хозяина. Живопись прочная, умная. Даже интеллектуальная. Сложно представить себе, что этот художник живет и творит в Оренбурге. Скорее, его работам соответствует сложная атмосфера богемного Питера.

«В этой книге 123 работы. У меня из них осталось всего 46», - комментирует Гилев. На самом деле этот факт говорит о многом для тех, кто в курсе, как не блестяще обстоят дела в Оренбурге с продажей и покупкой предметов искусства.

- Вы настолько не похожи на представителей оренбургской школы…

- Да отстаньте вы от этой темы вообще! Ну, какая школа может быть в Оренбурге?! Это все размышление, не больше. Да и нет ничего хуже для художника, чем причастность к какой-либо школе.

Вот еще легенда – Академия Садки, сейчас вообще мало кто имеет о ней представление. А мне не академия эта интересна, а то, что люди там очень разные были. Эта смесь и стоит изучения. И не надо всех лепить в одну школу. Не надо в догмы впадать. Это вообще смерть – и личная, и творческая. Я вот наоборот всю жизнь стараюсь от них освободиться.

В Саратове академическая школа, классическое училище, отделение монументалки в Харькове – база важна, конечно. Но потом ей очень трудно противостоять. А ты открой глаза, шоры-то сними! Вот, что важно. Наши же все школы только зауживают горизонт, оставляют узенькую такую щелочку… Я вот однажды оглянулся – поразился, что в мире, оказывается, происходит! В свои годы могу себе позволить ничем не заморачиваться и в свое удовольствие работать.

- А что коллеги ваши делают, в курсе? Может, за молодежью следите?

- Честно говоря, сейчас на выставках вообще редко бываю. Со здоровьем проблемы, так что не хочется лишний раз из дома выходить. А молодые… Их как-то и не видно совсем. Раньше мне казалось, их больше было. На выставки же особо не стремлюсь, потому что там очень много старых работ показывают почему-то. В последние годы это стало нормой. Я этого не понимаю.

- Вы себя к какому художественному направлению относите?

- Ни к какому не отношу. Не мое это дело – бирочки развешивать. Вон, пусть искусствоведы занимаются. Хотя, честно говоря… на их мнение я бы тоже особо не полагался. У нас тут вообще мало кто что видел, все в основном воспитаны на соцреализме. Да и критики какой-то заметной в свой адрес я ни разу не получал. Нет, лучше обходиться без искусствоведов.

- У вас такой синий интересный преобладает. Очень узнаваемый.

- Синий всегда со мной. Это особенность видения, свойство глаза. Для художника хорошо мыслить холодной палитрой, в теплые цвета я даже не пытался так нырять. Не мое это, видимо.

- У вас много работ на заказ выполнено?

- За последнее время ни одной. Но коллекционеры приезжают, в том числе из Испании. Не знаю, можно ли это назвать заказом, но мне не раз предлагали сделать копию себя. Только это для меня практически невозможно. Ведь это нужно проживать то же состояние, а у меня не получается. Вот и вышло, что я с себя сделал 2 копии. Но внешняя похожесть, конечно, не говорит о том, что работы идентичные.

- А что первично – состояние или мастерство?

- Конечно, состояние. Вот, сходил я как-то на выставку, пришел такой перегруженный энергией, и буквально сразу, за несколько часов, сделал «Всадника». Столько отдал – за месяц такой силы не накопить. Утром просыпаюсь – надо же, да ведь холст почти закончен, осталось только поправить немного! Я его потом с экстрасенсом проверял – тот сказал, картина эта как маяк энергию излучает...

- Как думаете, почему после такого мощного всплеска и успеха, как с парижским салоном, ни один из местных художников там не оказался и контрактов ни с кем не продолжили?

- Так ведь политика. Она влияет ого-го как… Так старые контракты прекратили, новые не заключили.

- Кто из ваших коллег является для вас авторитетом?

- У меня нет авторитетов. А на сегодня и знакомств уже толком нет. Я ведь в городе только зиму живу, потом уезжаю в деревню. Пречистенка – это в сторону Бузулука. Тут пишу, там живу, восстанавливаюсь, рыбачу. Вон, на стене – мой трофей, больше 10 кило. Сейчас таких уже не найти – рыбаков стало много. Мне просто эта житуха нужна спокойная, я там ничего не делаю в плане живописи.

Да и вообще я не натурный художник. Мои авторитеты в интернете. Я сижу, листаю, листаю… Пересмотрел весь уже мир, наверное. А у нас все застряли на начале прошлого века – Малевич, Шагал... На Шагале вообще очень много народу крепко сидело. И вообще у нас дальше Уорхла никто не пробился. Как будто и нет ничего. А ведь столько было потом! И всегда я вижу у наших эти самые «школы». И мастеров, взятых за основу. Это не то. Нужно как можно больше оставаться в своем детстве.

- У вас читается целое направление иконоподобной живописи. Вы вообще воцерковленный человек?

- Да я бы не сказал. Нет, никогда не спрашивал благословения у батюшек перед написанием своих работ. А Богу молился, конечно. У меня есть религиозное чувство. Но не устраивает то, как церковь эту программу выдает. Это на массу рассчитано, но я же не масса. Молюсь: «Господи, настрой меня на эту работу, позволь сделать так, чтобы и мне, и людям она была на благо». Вот и все.

Юрий Гилёв родился в 1951 году в Барнауле Алтайского края. Окончил Саратовское художественное училище, а также Харьковский художественно-промышленный институт, отделение монументальной живописи. Получил приглашение правления Оренбургской организации СХ РСФСР Оренбурга и принят в художественно-производственные мастерские для работы по специальности.

Юрий Гилёв - постоянный участник городских, областных, региональных, республиканских и международных выставок; принимал участие в выставках в Париже (Франция), Цюрихе (Швейцария), Вене (Австрия), Берлине (Германия), Мадриде (Испания). Работы хранятся в музеях Екатеринбурга, Оренбурга, в частных и корпоративных коллекциях России, Испании, Литвы, Китая, Украины, Финляндии, Франции, Швейцарии, Японии.